Карты, деньги и коммерческая недвижимость

Современные инвесторы часто испытывают трудности с финансированием сделок по приобретению коммерческой недвижимости. В царской России немаловажным инструментом мобильности этих активов служила игра в карты. Редакция портала Arendator.ru пять историй о том, каким образом игроцкий азарт переплетался с вопросами крупной собственности.

Купить особняк со взносов

Сейчас нарядное здание в неоклассическом стиле на Малой Дмитровке (дом №6) всем известно как театр «Ленком». Но до революции здесь размещался Московский Купеческий клуб – респектабельное заведение, где проигрывались одними и добывались другими фараоновские суммы. Вообще в царской России азартные игры находились под запретом. Исключение делалось только, если уважаемые люди собирались «не для выигрыша, но единственно для препровождения времени». А чтобы этим уважаемым людям было, где собраться, открылись несколько клубов – Английский клуб, Немецкий, Охотничий, Литературно-художественный и упомянутый Купеческий. Последний включал несколько сотен участников и зарабатывал по 200 тыс. рублей ежегодно (для понимания – автомобиль Ford T стоил тогда 2,7-3,5 тыс. рублей, а месячное жалованье депутата Госдумы составляло 350 рублей). За аренду бахрушинского особняка на Большой Дмитровке клуб платил 14 тыс. рублей в год. В 1909 г. срок договора подошел к концу, и собственник резко поднял ставку – до 36 тыс. рублей. После этого правление начало искать новую резиденцию. Рассматривались порядка 20 вариантов (каждый с бюджетом не менее 400 тыс. рублей). В их числе и знаменитая неоготическая усадьба на Спиридоновке. Но Зинаида Морозова запросила за нее 700 тыс. рублей. В итоге решено было строиться самим. Правда, сэкономить не удалось. За четверть миллиона рублей Купеческий клуб выкупил подходящий участок на Малой Дмитровке. И еще 450 тыс. ушло на возведение здания, проект которого заказали модному архитектору Иванову-Шицу. Для приема посетителей были оборудованы четыре просторных зала с роскошной отделкой. Правда, игры продолжались недолго. С началом «Германской» войны особняк стал госпиталем, потом его захватили анархисты, изрядно попортившие интерьеры. Большевики открыли по этому адресу партийный университет. И, наконец, в 1927 г. бывший клуб стал театром.

Выиграл – не садись

Примером удивительного благоразумия в азартных играх может служить ростовский купец Елпидифор Трофимович Парамонов. Его бизнес начинался с торговой флотилии на Дону. Чтобы обеспечивать свои пароходы дешевым углем, Парамонов накупил шахт в Донецком бассейне. Потом он переключился на производство муки, да так успешно, что получил прозвище «Амбар империи». Одну из мельниц «хлебный король» приобрел у купца Петра Посохова. Отмечая сделку, контрагенты сочли хорошей идеей сыграть на всю сумму. Выручку с актива Посохов проиграл. Стремясь взять реванш, он поставил еще и близлежащий дом, где проживали рабочие и менеджеры его предприятия. Вскоре эта недвижимости также перешла к Парамонову. Тот решил, что больше испытывать судьбу не следует и с тех пор за карты не садился.

У меня от этого Маяковский умер

Николай Стахеев – один из главных игроков в сфере коммерческой недвижимости по совместительству был одним из главных игроков в карты. Этого человека обожали в Монте-Карло. Когда он приезжал сюда, курс акций местных казино резко шел вверх. Однажды Стахеев проиграл сразу 15 млн рублей. На этом фоне затраты в 1 млн рублей, направленные на строительство «неогреческой» усадьбы на Новой Басманной, выглядят мелочью. Впрочем, Стахеев вполне мог себе позволить подобные расходы. Выходец из преуспевающей семьи елабужских бизнесменов, племянник художника Шишкина, он входил в топ-30 «дореволюционного рейтинга Forbes», опережая нефтяного магната Лианозова, банкира и промышленника Путилова, основателя водочного бренда №1 Смирнова. Заработанные на торговле (хлебом, чаем, лесом), золотых приисках и нефтяных месторождениях средства Стахеев последовательно вкладывал в коммерческую недвижимость. Основной массив его недвижимых активов концентрировался в районе Мясницкой улицы и прилегающих кварталов. Среди них выделяются Большая Сибирская гостиница с линейкой магазинов в Большом Златоустинском переулке, где впоследствии квартировала редакция журнала «Наука и жизнь» (сейчас здание состоит на балансе Росфиннадзора), и многофункциональный комплекс в Лубянском проезде – последний адрес Маяковского. Дом №6 на Мясницкой был одним из центров московской книготорговли. В нем и сегодня базируется магазин «Библио-Глобус», который соседствует с Государственным музеем Маяковского. В прошлом – до своего переезда на Лубянку – два нижних этажа в особняке на Мясницкой занимал «Детский мир». Всего в Москве Стахееву принадлежали 11 объектов недвижимости. Но, несмотря на колоссальные проигрыши в казино на Лазурном берегу, деньги у Николая Дмитриевича никак не кончались. Еще один миллион он вложил в постройку крымской виллы «Отрада», с чего, собственно, и начинается курортная история Алушты. Вилла Стахеева стала фактически градообразующим объектом. Вокруг нее сложился комплекс социальной инфраструктуры – церковно-приходская школа, земское училище, городские купальни, больница, пристань, набережная, театр и набережная и парк.

Как хорошечно спустить отцовские заводы

Поклевские-Козелл входили в элиту уральских инвесторов и предпринимателей. Основателя этой династии – Альфонса Фомича – писатель Мамин-Сибиряк вывел как прототипа для своих персонажей – Ляховского («Приваловские миллионы») и Майстабровского («Хлеб»). Его фирма распоряжалась так называемым Холуницким горнозаводским округом Вятской губернии, объединявшим несколько чугуноплавильных заводов, логистический узел Залазна, десять торговых предприятий и комплекс социальных объектов. Используя свои связи, Альфонс Фомич пролоббировал основание железнодорожной станции на полпути между Тюменью и Екатеринбургом, которая десятки лет так и называлась – «Поклевская». Станция была нужна для вывоза продукции с талицких водочных и пивоваренных заводов. Под конец очень насыщенной жизни старший из Козеллов сосредоточил в своих руках массив собственности, охватывавший девять заводов, 250 золотых, медных и асбестовых рудников, акции основанного им «Сибирского торгового банка», 50 объектов жилой недвижимости в пяти губерниях общей стоимостью 1,6 млн рублей. Все это управлялось из дома в Екатеринбурге. Нижний этаж был отведен под офис семейной фирмы, а верхний с мезонином предназначались для проживания. К особняку подвели электричество и телефонную связь – экзотика для города, который на тот момент не имел даже статуса губернского центра. После смерти Альфонса Фомича горнозаводская часть бизнеса досталась его четвертому сыну Яну. Ян показал себя неплохим коннозаводчиком и щедрым спонсором спортивных состязаний, но он не умел играть в карты. По свидетельству инженера-металлурга Михаила Павлова (будущего академика), он благополучно  спустил все предприятия за игровым столом. Общая сумма долгов достигла 3 млн рублей, после чего незадачливому наследнику пришлось уехать в тирольский городок Мерано, проживая на пособие от братьев.

Получить подарок от бывшей и потерять его

Проиграть особняк или завод – дело, конечно, почетное. Но это для дилетантов. Чемпионы проигрывают целые города. Светлейшему князю Григорию Потемкину от императрицы Екатерины II достался белорусский Кричев. К слову, Екатерина вообще любила дарить заслуженным людям белорусские города. Так, например, Александр Васильевич Суворов стал владельцем Кобрина, а сменивший Потемкина в качестве официального любовника сербский гусар Зорич – Шклов. Кричев представлял собой важный логистический узел. Потемкин построил в городе настоящий промышленный кластер, в который входили канатные, полотняные, пороховые, оружейные, лесопильные, строительные предприятия, а также судоверфь, на которой строились прогулочные корабли для императрицы. В центре своих новых владений светлейший распорядился строить гигантский дворец на 60 комнат, окруженный английским парком. Проектированием этого великолепия занимался архитектор Иван Старов, автор Таврического дворца и Князь-Владимирского собора в Санкт-Петербурге. В плане дворец был стилизован под вензель из букв Е («Екатерина») и П («Потемкин»). Мебель для него реквизировали из соседних магнатских поместий. К приезду императрицы была устроена эффектная иллюминация, привезены рижский шоколад, сицилийские фрукты, астраханская стерлядь и дичь из Беловежской Пущи. Но вернуть благосклонность бывшей возлюбленной Потемкину не удалось. С горя он сел играть в карты с местным шляхтичем Яном Голынским. Как это обычно бывает, неудачи имеют свойство затягиваться. И Потемкин в одну ночь остался без всех своих Кричевских активов, включавших два десятка деревень, леса, льняные и конопляные поля, а еще без густо обсыпанных бриллиантами трости, башмаков, камзола. Потери исчислялись почти в 1 млн флоринов, что было эквивалентно трем тоннам золота.